Ты становишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет. Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке. То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя. Понимать это больно. Но важно.

Бог дал моим детям много даров - душу, красоту, интеллект, способность заводить друзей и вызывать уважение. Был только один подарок, который он придерживал - продолжительность жизни.

Что ты получишь, если смешаешь психически больного одиночку с обществом, которое игнорирует его и обращается с ним как с мусором? Ты получишь то, что заслужил.

Я надеюсь, что моя смерть будет иметь больше смысла, чем моя жизнь.

Воскресенье в любом городе — самый грустный день недели. Именно в этот день проявляется скудость городской жизни. Люди, не имеющие цели в жизни, несутся по ней с такой быстротой, что не замечают ее бесцельности. В воскресенье, когда в бешеной гонке наступает суточная пауза, вся пустота их существования встает перед ними в полный рост. И на что только они не идут, чтобы заполнить эту пустоту! Они мчатся на танцы — там громко играет музыка, и шум избавляет от необходимости разговаривать. И думать нет нужды.

Они справа от нас, они слева от нас, они перед нами, они позади нас. Теперь они не смогут уйти от нас.

Легкое горе болтливо, тяжкое — безмолвно.

Иногда нам кажется, что мы тоскуем по какому-нибудь отдельному месту, тогда как на самом деле мы тоскуем по тому времени.

Я любил, и меня любили, но это никогда не совпадало по времени.

Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал.

Я смеюсь только на людях. Улыбка въелась мне в кожу. Но, если заглянуть мне в душу, я просто плачу. Может, поплачем вместе?

Для них ты просто псих, как я. Сейчас ты им нужен, а надоешь — они тебя выкинут, как прокажённого. Их принципы, их кодекс — всего лишь слова, забываемые при первой опасности. Они такие, какими мир позволяет им быть.