Базаров встал и подошел к окну.
– И вы желали бы знать причину этой сдержанности, вы желали бы знать, что во мне происходит?
– Да, – повторила Одинцова с каким-то, ей еще непонятным, испугом.
И вы не рассердитесь?
– Нет.
– Нет? – Базаров стоял к ней спиною. – Так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно… Вот чего вы добились.

Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник.

— Разве я не могу любить? — промолвила она.
— Едва ли! Только я напрасно назвал это несчастьем. Напротив, тот скорее достоин сожаления, с кем эта штука случается.
— Случается что?
— Полюбить.
— А вы почём знаете?
— Понаслышке.

Кто злится на свою боль — тот непременно ее победит.

Порядочный химик в двадцать раз лучше всякого поэта.

— Зачем ехать? — проговорила Одинцова, понизив голос.
Он взглянул на нее.
— А зачем оставаться? — отвечал Базаров.

Всякий человек сам себя воспитать должен, — ну хоть как я, например…

Решился все косить — валяй и себя по ногам!

Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат.

Летучие рыбы некоторое время могут подержаться в воздухе, но вскоре должны шлепнуться в воду.

Может быть, точно, всякий человек — загадка.

Ага! На своём молоке обжёгся, на чужую воду дует. Знаем мы это!